Аз есмь Софья - Страница 104

104

Мысли у Софьи были в сторону крововосстанавливающего — ну, тут все понятно. Печенку в товарных дозах, гранатовый сок, список знаком любому донору. А еще… ей очень хотелось мамаше дать противозачаточные — да, были тут и такие, правда, в основном губками пользовались, но все-таки! Помогало иногда!

Только глядя на реакцию Анны, она отчетливо понимала — матушка откажется. Насильно такое с человеком не сделаешь, а просить ее — она откажется. Человек такой.

Так беседа ничем толковым и не обернулась. Ушла Софья с отчетливым ощущением беды — с ним же и домой вернулась. А ведь умри мать — отец и еще раз жениться может… Не стар еще, да и после избавления от свинцового отравления — здоровьем окреп. И куда это завести может?

Одни Милославские казне обходятся не дешевле войны с ляхами. Еще одну партию пиявок в казну запустить?

Тьфу!

Разговор с Марфушей тоже радости не добавил. Сестрица ныла и канючила, не желая учиться. Понятное дело, на попе-то оно сидеть удобнее. И головой думать не надо, и тело упражнять не надо и вообще — жрать и спать, вот наши радости! Пришлось надавить, сказав сестрице, что тетехой она может быть, сколько влезет. Но — Софья своих девушек отзовет обратно и пусть Марфушенька гниет в тереме до старости. Подействовало.

Чему царский терем не учит — это пробиваться. То есть учит, но не царских дочерей. Они-то и так на вершине. А вот отличить грязь от правды их и не учат. Печалька…

И работать над собой, и к чему-то стремиться, и… да сотня этих «и». Хорошо, когда характер есть! Или вот как она — попаданка. А обычной девочке что делать? Только и остается ждать напутственного пинка.

Алексей вернулся незадолго до осенних дождей, решительно испортивших дороги. Спрыгнул с коня, загоревший, веселый, крепко обнял тетку, потом сестру…

— Сонюшка, какая ж ты большая стала!

— На себя посмотри, — отшутилась Софья. — Ишь, вымахал!

— Соскучился я…

— Я тоже скучала, братик…

— Что новенького у вас?

— Да покамест ничего. Дети — и те еще с практики не вернулись, так что все тихо-тихо.

— А меня не обнимут?

Ванечка Морозов еще больше вытянулся за это время, волосы на солнышке выгорели, улыбка широкая…

Софья повисла у него на шее, поцеловала в щеку, благо, дело в тереме было, только при своих.

— Ванечка, какой ты стал!

— Какой?

— Красивый! Пара лет — и тетушка тебе жену искать начнет!

Софья так и не поняла, почему при этих словах Ваня нахмурился. Она пристально посмотрела на Алексея.

— Алешенька. А ведь и тебя отец приневолит, хошь не хошь… Надо бы нам заранее данные на девушек собирать, да приглядываться. А то окрутят с нелюбимой — всю жизнь маяться будем!

Алексей только головой покачал.

— Соня, не хочу я жениться слишком рано! Лучше давай придумаем, как отказаться?

— Обещаю подумать, — серьезно заверила Софья. — Но и ты обещай посмотреть. Да и Ванечке не мешало бы…

— Я сам себе невесту выберу, — Ваня Морозов сверкнул глазами и вышел из комнаты.

Софья пожала плечами.

— А что я такого сказала? Алешенька, а ты что-нибудь интересное привез?

— А то ж! Книг тебе накупил целый воз! Сейчас в терем принесут — глядеть будем, что детям давать, что оставить…

Софья радостно закивала.

Книги!!!

Царевичеву школу мучал жесточайший кадровый голод. Да и пособий катастрофически не хватало.

Можно было обходиться двумя-тремя учителями, когда детей была всего одна группа. Даже когда две, в конце концов, много времени занимала физическая подготовка. А вот когда их несколько?

Но и эту проблему решил Алексей, привезя из Архангельска нескольких иноземцев. Да и свои кадры подрастали. Было несколько человек в первой группе, которых грешно было отпускать на сторону. Вот как есть — прирожденные учителя. Оставь их при школе — и пусть детей чтению-письму учат, счету, опять же, сразу людей разгрузить можно будет…

Софья пока кое-как выворачивалась, перекраивала расписание и люто завидовала школам двадцатого века.

У них были учебники! А тут до кошмара доходило! Где сорок учебников взять?

А ведь надобно уже не сорок! Пусть бояр можно было заставить обеспечивать детей хотя бы необходимым книжным минимумом, пусть что-то удавалось вытрясти из казны, но мало, мало…

Софья дошла уже до того, что в качестве наказания провинившимся назначалось переписывать книги. По две, по три страницы — так и изворачивались.

Сейчас у нее появилось еще четверо учителей.

Франц Тольмер, молодой немец, или, как их здесь называли, немчин, бежавший из родной страны по причине нежелания становиться монахом и мотающийся по свету. Книжная ученость ценилась не очень, а на мечах он был не обучен. Младший сын захолустного барона, которому даже Дьяково показалось бы роскошным имением, он постранствовал по свету — и наконец судьба свела его в Архангельске с Федором Михайловичем Ртищевым, который, не долго думая, пригласил юношу в царевичеву школу.

Латынь и греческий Франц знал в совершенстве, вполне прилично разговаривал по-французски и по-итальянски, был обучен письму на всех этих языках и отлично считал. Даже немного баловался астрологией, а потому Алексей Алексеевич счел его подходящей кандидатурой. Двое англичан — пуритане, которых ничего не держало в родной стране после кончины Кромвеля, оба занимали когда-то мелкие чиновничьи должности, но кто бы их там оставил при Карле? В Архангельске они оказались не к месту, но письмо, чтение, счет — это все знали, а что еще надо детям для начала? Пусть и англицкий учат, в жизни все пригодится. Первая группа вон, на восьми языках болтает, пишут, правда, на них намного хуже, но это еще впереди.

104