Аз есмь Софья - Страница 84

А параллельно еще выписал нескольких иноков из монастырей — Алексей Алексеевич в ноги отцу падал, чтобы тот патриарха попросил. Аввакум, хитрюга, не абы кого выписывал. Среда церковная — место узкое, все друг друга знают. Он и выбрал нескольких монахов из тех, кому мирское глубоко безразлично, а вот человеческие болезни…

Лекарей он выписал…

И в школе прибавился курс прикладной медицины.

Кое-что добавила Софья из своего опыта — и пошло-поехало. Аввакумовых ребят обучали по полной программе, остальных — оказывать первую помощь при ранениях. А что?

Воин все уметь должен, не только в красной шапке ходить, да пищаль таскать! Нет уж!

И языки знать, и лазутчика взять, и часового снять, и языка добыть, и товарища накормить, и палатку поставить… а вдруг рядом с тобой слуг-то и не окажется?

Ремесло у воина такое — многогранное!

А кому не нравится — пошел вон. Насильно тут никого учить не будут, других найдем. А вот вы так и пойдете, с позором! Так что скрипели боярские дети зубами, ругались, но учились изо всех сил. А когда учат серьезно, а ты серьезно учишься — тут, поверьте, ни права качать, ни высокомерие проявлять некогда. Да и сил нет.

Правильно поставленный учебный процесс длится от восхода до заката, и сил оставляет ровно столько, чтобы хватило умыться на ночь и одеяло натянуть. И в царевичевой школе он был, именно что, правильным.

Второе событие было жутким. Забеременела царевна Анна. Для Софьи-то все было нормально, но она сильно подозревала, что народ не одобрит. Хотя тетка держалась, сколько могла.

Живота почти заметно не было, тошнить ее не тошнило, один раз только в обморок упала… Софья догадалась случайно. Когда ее вместе с Воином увидела… вовсе не за чтением старинных книг. Так получилось…

Софья промолчала, но за теткой наблюдать стала пристальнее. Хвостатые — они, знаете ли, плавают, а залет всегда получается неожиданно. Потому и залет.

Так что в один прекрасный момент, когда они остались одни, Софья абсолютно спокойно поинтересовалась.

— Тетя, а скоро мне братика или сестренку ждать?

Анна где стояла, там в обморок от такого вопроса и упала. Пришлось приводить в чувство, успокаивать и заверять, что никто ничего не знает. А Анна боялась. Если узнают… грех-то какой!

Плод заставят травить, Воина казнят, ее в монастырь запрут… оказалось — седьмой месяц.

Чем думали? Ну, это понятно. Что делать? Рожать, конечно. Обратно-то не рассосется. Воин знает? Знает, конечно, волнуется, предлагает ее отсюда увезти, но — куда?! Хотя, наверное, и придется.

Софья вздохнула — и предложила свой вариант событий. Вроде бы ходила Анна нормально, хоть и поздняя первородка. Доносить ребенка она должна, если что — пусть тут же прячется в покоях, выгоняет всех, зовет ее с Алексеем, а там по ситуации разберемся.

Если же нет — месяц еще доходить, а там к Феодосии Морозовой в гости съездить.

Поплакать вместе об утрате для государства, помолиться, попоститься — никто и слова дурного не скажет. Здесь Татьяна за всем присмотрит, она-то в курсе?

Нет, если и подозревает чего, то молчит.

Софья только хмыкнула. Еще бы не подозревать, когда Анна мыльню стала посещать пореже и в гордом одиночестве. А уж париться — и вовсе ни-ни, вредно же…

А что молчит — ну, тут тоже неплохо. Значит, умная женщина.

С Феодосией?

Договоримся. И с Аввакумом. Обвенчать вас с Воином, герои! Тайно, но чтобы дитя незаконным не было!

Знают двое — знают все?

Так и пусть знают, главное, чтобы доказать не могли. Да и то… Аввакум — священнослужитель, ему молчать — чин велит. За блуд, конечно, епитимья, но это больше Воину отольется, он-то дитя не носит. Феодосия тоже промолчит. Кремень-баба. Ну а про Софью и вовсе поминать нечего. Она только рада и вообще — дай вам бог!

Рыдала Анна по итогам разговора долго и обильно, но все-таки другой хорошей идеи не было — и она отправилась к Аввакуму на исповедь.

Протопоп такой новости не обрадовался, но желание Анны все скрыть понял и поддержал. Узнай сейчас царь — головы полетят, да и его в том числе. А протопоп к ней как-то привык. Притерпелся. Опять же, и дело его загубят, так что молчать — и молчать! С чадом что делать?

Воин его себе заберет, кормилицу найдет, воспитывать будет. Скажет — нашел, усыновит. А там — кто его знает, что дальше будет. Зато и род не прервется…

Это Аввакум одобрил и с Феодосией сам пообещал поговорить. Хотя Анну песочил достаточно мягко, а вот Воину досталось по полной программе. Софья, конечно, не подслушала, хоть и жаль, но по данным разведки, мужчина долго ходил по школе с красными ушами и виноватыми глазами. И правильно!

Думать надо, а не только любить! И о последствиях — в том числе.

Потом Аввакум вызвал на беседу и саму Софью но тут уже коса нашла на камень. Софья понимала, что плохого мужчина не желает, что он неглуп, но и решила чуть показать зубки. Она — не абы кто, она — царевна, а здесь это не строчка в паспорте. Тоже мне, Иван Васильевич с его «Очень приятно, царь…». Здесь это приходится каждым жестом подтверждать, каждым словом. И если бы Софья в свое время не командовала и не привыкла держать язык за зубами — ох и плохо бы ей пришлось.

Впрочем, беседа с протопопом началась вполне спокойно. С чая и доброй улыбки.

Погода, здоровье, природа, леденцы — зубы протопоп заговаривать умел не хуже, чем матерущий дипломат. Но и Софья была не лыком шита. Светскую беседу она поддерживала, а вот стоило ему ненавязчиво перейти к допросу…

— Умница ты, Сонюшка. Никто, почитай, и не заметил, а вот ты, девчушка глазастая…